Сегодня обсуждали с коллегами новость об очередном абсурдном аресте за «пикетирование левой голенью». Увы, уже вполне привычное событие в Беларуси. Но в данном случае обсуждение было вызвано не только абсурдностью и дикостью. Нюанс в том, что парень попал в ЦИП прямиком из приемного отделения 5 ГКБ Минска. Разумеется, возникло вполне обоснованное предположение, что его кто-то «сдал» именно в больнице. И, разумеется, во врачебной компании сразу возник вопрос: а был ли это кто-то из медработников? И, если да, то какая каша (вата?) должна быть у такого человека в голове вместо мозга? И насколько, в целом, подобное может быть распространено в современном беларуском медицинском сообществе? Конечно, вряд ли мы узнаем, кому именно «помешала» татуировка парня: другим посетителям больницы, охраннику или всё же медработнику. Но этот случай привел меня к определенным мыслям о мотивах такого рода доносчиков и их аберрации в современной Беларуси. Ими я и хочу с вами поделиться.
Сообщение о правонарушениях в здоровом обществе – явление совершенно нормальное, это элемент гражданской ответственности. Например, позвонить в полицию и сказать, что знакомый пьяным сел за руль, что сосед бьет жену, во дворе на «холостых» уже полчаса «коптит» машина и т.п. Люди делают это для обеспечения своей безопасности и безопасности окружающих. А в случаях вроде пьяного водителя и для его же безопасности. Мотивация проста, понятна и направлена на развитие социума.
Но это в здоровом обществе. А вот в авторитарном и/или тоталитарном всё несколько иначе. Так было в СССР, это же сохраняется сегодня и в Беларуси. Думаю, многие сталкивались с тем, что, как в советский период, так и после, нам вдалбливался в головы околоуголовный подход, что «стучать» — это плохо. Причем делала это отнюдь не только «улица», где более или менее могли бы быть понятны такие нравы. Но и от учителей, и от родителей многие слышали, что ябедничать нехорошо, что «ябеда» в коллективе – изгой. И вообще, нечего другим жаловаться, сам учись справляться. Хотя, казалось бы, куда логичнее прививать ребенку обратное.
Но диктатуре не нужно гражданское общество, её не заботит его развитие и даже наоборот. Основу интересов составляет удержание власти. Для этого общество должно быть разрозненным, зависимым и находиться в состоянии перманентного страха. А высокая степень самоорганизованности и самосознания – это прямая угроза для такой власти.
Но это не значит, что диктатуре не нужны «ябеды». Отнюдь. Но вот их интересы должны работать не на общество, а исключительно на саму диктатуру. Поддерживать страх, обеспечивая почву для репрессий, выявлять «неблагонадежных» и т.д. Поэтому доносчиков в совке и постсоветской Беларуси не стало меньше, возможно, даже наоборот. Но вот мотивация их кардинальным образом отличается от тех, кто сообщает о правонарушениях в развитом обществе.
Донеси первым, пока не донесли на тебя. Такой подход позволяет создать иллюзию собственной безопасности в условиях тотальных репрессий.
Избавься от «изгоя», «неправильного», того, кто выбивается из обязательного образа «правильного» гражданина, человека. Ксенофобия, в принципе, атрибут тоталитарного общества. Она базируется как раз на отсутствии самодостаточности и стремлении к отождествлению себя с группой (в т.ч. с «государством») через видение любых отличий как враждебных и опасных. Будь то язык, политические взгляды, гендерная идентичность, стиль в одежде, татуировка с Погоней или носки «неправильного» цвета. «Настучать» на такого «неправильного» для доносчика означает почувствовать себя «нормальным», ощутить значимость и некую идентичность. Кстати, читая это, вспомнили Бондареву? Яркая иллюстрация описываемого феномена.
Все это создает у доносчика определенный эмоциональный фон, позволяет ему чувствовать удовлетворение и удовольствие от своих действий. Это создает, скажем так, мотив злорадства. Ага, посадили (оштрафовали, уволили и т.п.)! Так ему/ей и надо! И стукачок с блаженной улыбкой довольно потирает руки.
Ну и, конечно, просто корысть. Это вовсе не всегда деньги или что-то материальное. Часто такой доносчик руководствуется поиском благосклонности. И это, в том числе, связано со страхом репрессий. Т.е. попытка попасть в «милость», направив «немилость» на другого. Позиция «посмотрите, какие они плохие, а я хороший» часто присуща, например, тем, кто доносит начальству на коллег.
Все это насаждалось нам не одно поколение, и, к сожалению, такое извращение мотивов прочно укоренилось в нашем обществе. Что вовсе не значит, что это нельзя изменить, хоть времени потребуется и много. Но первое и обязательное условие для таких изменений – это изменение взаимоотношения государства и общества, устранение диктатуры.
